(Наверное, это конец, но можно добавить еще несколько строчек, вот таких.)
Но еще удивительнее, что после этого случая все четверо ныряльщиков стали настоящими праведниками. Они строго исполняли божественные заповеди и жили так, будто Мир Грядущего для них уже наступил.
* * *
Мудрецы сидели и слушали, а рав Иегуда Индийский рассказывал:
– Как-то плыли мы на корабле и увидели на поверхности моря драгоценный камень, от которого исходило непонятное сияние.
– Как могло случиться, – удивлялись мудрецы, – что драгоценный камень оказался на поверхности вод? Мы спрашиваем не потому, что сомневаемся в правдивости твоего, рав Иегуда Индийский, рассказа, а потому, что наши глубокие (возм., еще: фундаментальные) знания говорят нам: любой камень тонет в воде – если это, конечно, не какая-нибудь пемза.
И склонялся перед мудрецами рав Иегуда Индийский и говорил:
– Ваше замечание совершенно справедливо, и драгоценный камень непременно бы утонул, если б не обвивался вокруг него гигантский морской змей своими кольцами. Колец было так много, что последнее, внешнее, окружало камень на расстоянии ста шагов от него! Увы, мы, как завороженные, смотрели только на сияющий камень. И случилось то, что должно было случиться: нос нашего корабля на полном ходу врезался в голову змея.
– Ай-яй-яй, как неосмотрительно! – ворчали мудрецы. – Морские змеи не любят, когда их бьют по голове!
– Да, тогда, на корабле, нам очень не хватало вашей мудрости! – признавался рав Иегуда Индийский. – Тем временем змей разозлился и открыл свою пасть, чтобы проглотить нас. В своей жизни я не видел ничего ужаснее этой пасти. Она закрыла полнеба и могла вместить не один, а целых шесть кораблей. Гибель наша казалась неизбежной. Мы упали на колени и стали молиться…
– Мы должны признать, – кивали мудрецы, – что вы приняли единственно верное решение в сложившейся ситуации. Ибо молитва на краю гибели, как правило, бывает искренней и страстной – настолько, что Всевышний может ее услышать!
– И он ее услышал! – кричал рав Иегуда Индийский. – Потому что, когда мы подняли головы, то увидели, что с неба спускается ворон!
– Ай да Всевышний! – возбужденно хлопали в ладоши мудрецы. – Знал, кого послать. Ворон умеет справляться со змеями.
– Да, по всему видно, это был настоящий мастер! – восклицал рассказчик, – В одно мгновение он оторвал змею голову и воды моря окрасились кровью. Но тут появился другой змей, взял драгоценный камень, приложил его к телу первого змея – и голова выросла снова!
– Так мы и знали! – кричали мудрецы. – Этот камень с самого начала показался нам не просто драгоценным, ведь не зря он источал непонятное сияние!
– Нам некогда было об этом думать, – продолжал свой рассказ рав Иегуда Индийский, – потому что оживший змей не забыл обиды, которую мы нанесли ему еще до его смерти – и снова напал на нас. К счастью, ворон не успел далеко улететь. Нам даже не пришлось во второй раз беспокоить Всевышнего. Ворон сам вернулся и снова оторвал змею голову. А потом подхватил камень и бросил его на корабль.
– Да, ворон – мудрая птица, – оживленно переговаривались мудрецы. – Додумался, что если он оставит камень в море, то с его помощью второй змей снова оживит первого – и так без конца! Конечно, ворон мог оторвать голову и второму змею, но, видно, он не получил (на это) от Всевышнего соответствующих полномочий. (вар.: такого задания)
– Мы страшно обрадовались, – продолжал рав Иегуда Индийский, – что камень достался нам – и положили его в бочку, где лежали соленые куры. А сами стали думать о другом. Вспомнили мы о камне только тогда, когда из бочки начали вылетать куры. И они были уже не соленые, а живые! Вскоре бочка опустела. (Тут можно и закончить, исходя из канонического текста. Вот так.) Посмотрели мы в нее и не нашли там камня. Видно, куры забрали его с собой. (Но можно, с согласия Всевышнего, продолжить следующим образом.) В ней остался только драгоценный камень, источавший непонятное сияние. И тут мы услышали треск и увидели, как доски, из которых была сделана бочка, начали прорастать и пускать корни. А потом затрещала и стала оживать палуба нашего корабля! Еще немного – и корабль превратился бы во множество живых деревьев, из которых он был когда-то построен. Такого было удивительное воздействие удивительного камня. Будучи главным на корабле и отвечая за его сохранность, я вынужден был снова принимать единственно верное решение. Схватив камень, я выбросил его в море. На наших глазах он погрузился в пучину, источая по пути всё то же непонятное сияние...
– Жаль, – вздыхали мудрецы, – этот камень мог подарить нам вечную молодость… (Последняя фраза пусть закончит и первый, более короткий вариант.)
* * *
Рассказывал рабби Йоханан:
– Как-то плыли мы на корабле ночью…
– Ночью плыть хорошо, – отзывались слушатели – сплошные мудрецы да ученые. – Прохлада, легкий ветерок, звезды, луна…
– Да, хорошо, – соглашался рабби Йоханан. – Только сначала ночь была безлунная, а потом вдруг появилось сразу две луны.
– Луна во вселенной только одна! – возмущались мудрецы. – А две луны бывают только в сказках! Уж не рассказываешь ли ты, рабби Йоханан, нам, мудрецам, какую-то глупую сказку!?
– Я бы не посмел отклониться от правды даже на самую малую малость! – клялся рабби Йоханан. – Зная вашу проницательность и любовь к истине. Но так оно и было. На черном небе сияли две полные луны, хотя по календарю, они должны были быть в первой четверти. Вдруг какое-то непонятное течение подхватило наш корабль и понесло прямо на них. Луны стремительно увеличивались в размерах и вдруг исчезли. Корабль погрузился в полную темноту.
– А звезды? Звезды в небе остались? – пытливо допрашивали рассказчика мудрецы.
– Нет! Темнота была такой полной, какая бывает только под одеялом, когда нет даже самой маленькой щелочки! Течение бросало наш корабль то вправо, то влево, мы попадали в водовороты и водопады… Так прошло несколько часов – и вдруг мы увидели свет! Начиналось утро, и наш корабль был по-прежнему целым и невредимым. Что же произошло ночью? Я оглянулся и всё понял. Позади огромная рыба высунула голову из моря. Это два ее глаза ночью мы приняли за две луны. А потом она втянула ртом наш корабль вместе с морской водой и мы несколько часов блуждали внутри рыбы (вот поэтому и было так темно), пока не выплыли через жабры – это было неудивительно, ведь через ее жабры неслись потоки воды величиной с реки, протекающие в городе Суре.
– Вот теперь, – говорили мудрецы, – твоя история, Йоханан, стала похожа на правду…
* * *
И говорил рав Сафра:
– Это еще что! Вот как-то плыли мы на корабле и вдруг поднялись из моря гигантские рога, а потом и наш корабль начал подниматься над водой всё выше и выше. Посмотрели мы вниз, через борт корабля – и всё поняли. Это рыба гигантская высунула из воды свою рогатую голову – и наш корабль застрял между двух ее рогов. Вместе с головой поднимался он всё выше, пока не уперлись рога в небесную твердь. И осветило солнце рога, и увидели мы: на них что-то написано! Сначала подумали, что это имя рыбы, а нам очень хотелось его узнать (сам я не очень-то разбираюсь в морских животных), но стали читать и вот что прочитали:
«Я мельчайшее из морских созданий, длиной я в триста парс и предназначена я в пищу Левиафану».
– Ничего себе, мельчайшее! – говорили мудрецы, а один из их, рав Аши, спрашивал у рассказчика:
– Какой формы были те рога?
– Те рога были в форме полумесяца! – отвечал рав Сафра.
– Ну тогда имя той рыбы – Морской Козел, а рога ей для того, чтобы копаться в иле на морском дне.
* * *
И любили мудрецы поговорить о Левиафане. И говорили, говорили…
– А помните историю о рабби Элиезере и рабби Иегошуа?
– Да-да: плыли они на корабле…
– Рабби Иегошуа спал, а рабби Элиезер глядел на море.
– Нет, это рабби Элиезер спал, а рабби Иегошуа глядел на море.
– Да-да, конечно, это я перепутал, конечно, рабби Элиезер спал, он, вообще, любил поспать, а рабби Иегошуа страдал бессонницей…
– Да не было никакой бессонницы, я хорошо знал рабби Иегошуа. Это вы всё выдумываете. Он просто любил смотреть на море. Что, уже нельзя так просто на море посмотреть, нужно обязательно страдать бессонницей?
– А что вы так раскипятились? Подумаешь, сказал.
– Нет, ну зачем же придумывать? Давайте придерживаться фактов.
– Хорошо, надеюсь, вы не будете отрицать, что рабби Иегошуа вдруг содрогнулся и разбудил рабби Елиезера?
– Зачем же я буду отрицать? Он в самом деле содрогнулся и разбудил рабби Элиезера. Рабби Элиезер же спросил: «В чем дело Иегошуа, от чего ты дрожишь?»
– Да. А рабби Иегошуа ответил: «Я увидел в морских глубинах великое светило» – «Ты, наверное, заглянул в глаза Левиафану», – сказал на это рабби Элиезер.
– Постойте, постойте, у него, что, один глаз?
– У кого?
– У Левиафана.
– Почему один? Два!
– А почему ж тогда светило одно? Это как-то странно…
* * *
И снова говорили мудрецы о Левиафане. Рабби Йоханан говорил, и рав Иегуда говорил, и другие мудрецы тоже говорили.
– Да, великих змеев сотворил Бог. Здесь, в Вавилоне, их даже называют морскими чудовищами. И не зря. Это самые грандиозные из всех живых тварей, созданных Богом.
– А много ли их на свете?
– Они настолько велики, что три змея не поместились бы в океане. Поэтому их только два!
– Да, Левиафан, змей прямобегущий и Левиафан, змей извивающийся. Так сказано в Танахе.
– А почему один бежит прямо, а другой извивается?
– Потому что один из них самец, а другая – самка. Всевышний ведь творил всех животных парами.
– Если так, то Левиафаны могут расплодиться и заполонить весь мир!
– Вы думаете, Всевышний об этом не подумал?
– Значит, он принял меры?
– Причем, незамедлительно.
– Что же, что сделал Пресвятой, благословен Он?
– Засолил самку Левиафана.
– И что, можно попробовать?
– Сейчас еще нельзя, а вот когда наступит Мир Грядущего, праведники будут ею питаться.
– А почему Всевышний не засолил самца?
– Это сложный богословский вопрос.
– Да бросьте вы! Что тут сложного? Просто соленые самки вкуснее соленых самцов.
– Я принадлежу к другой философской школе. Мы утверждаем, что Он Сам любит играть с самцом-Левиафаном в разные игры. Всевышнему стало бы скучно без него. Ведь с кем еще играть? Все остальные твари слишком мелкие…
– А что, праведники в грядущие дни будут есть только соленую самку Левиафана, или Всевышний еще кого-нибудь засолил?
– Нет, он заморозил!
– Кого?
– Самку Зверя с тысячи гор.
– Самку огромного быка? Они что, тоже могли расплодиться и заполонить землю?
– Ну конечно!
– Надо же! Заморозил! А почему не засолил?
– Соленая рыба – это вкусно, а соленое мясо – нет.
* * *
И снова говорили мудрецы о Левиафане. Любили поговорить о нем. И рав Иегуда любил, и Рава бар Ула. Разговор же был такой:
– А ведь Иордан вытекает из пещеры Памьяс.
– Да, да! Течет через озеро Хулы…
– Потом через Тивериадское море…
– И впадает в Великое море.
– Но что интересно, продолжает течь единым потоком в морской воде.
– Только спускается всё ниже – и там, на морском дне его ждет пасть Левиафана.
– Она всегда открыта.
– Конечно, ведь Иордан течет, не останавливаясь. А Левиафан любит Иорданскую воду и не хочет упускать ни капельки. Он очень рад, что по воле Всевышнего, Иордан втекает в его пасть.
– Нет, что вы! Какая там радость! Наоборот, воду Иорданскую Левиафан терпеть не может. Давно бы перестал ее пить, но боится идти против Бога. А Всевышний-то недаром заставляет змея пить Иордан – чтобы тот всегда был при деле. А то пойдет гулять во все стороны, таких бед натворит, с его-то возможностями! Нет, это не Левиафан радуется, а его враг, Зверь с тысячи гор. Ведь пока Левиафан прикован к Иордану, Зверь с тысячи гор может всем говорить: «Я – самый сильный!»
* * *
И снова говорили мудрецы о Левиафане. Рав Дими, когда пришел из земли Израиля в Вавилон, рассказывал, что рабби Йоханан говорил:
– Ангел Гавриэль собирается в грядущем устроить охоту на Левиафана, но опасается, что если Пресвятой, благословен Он, а проще говоря, Всевышний, ему не поможет, то сам Ангел Гавриэль со змеем не справится!
– Неужели таковы мощь и сила Левиафана, что даже ангелы…?
– А что вы удивляетесь? Бог специально сотворил такого змея, чтобы он был на втором месте после Него Самого. (вар.: уступал только Ему Самому) По (В) силе и мощи. Мне кажется, вы недооцениваете Левиафана. А ведь когда он выдыхает, то вскипают воды в морской пучине. И сами ангелы говорят (а уж они-то врать не будут), что если бы просунул он башку в райский сад, никто из обитателей рая не смог бы вынести его запаха. Ну и где, спрашивается, тогда были бы ваши ангелы?!
* * *
И снова говорили мудрецы о Левиафане. Рава рассказывал, что говорил рабби Йоханан:
– Левиафану не будет места в Мире Грядущего! Бог сотворил его только для этого Мира.
– Куда же он денется, такой огромный?
– Наверно, просто исчезнет.
– Столько мяса зря пропадет?! Нет, Бог не допустит.
– Вот и рабби Йоханан говорил: «В грядущем устроит Пресвятой, благословен Он, из мяса Левиафана пир для праведников и мудрецов. И на этом пиру все будут называть друг друга братьями».
– Неужели наберется столько праведников и мудрецов, готовых называть друг друга братьями, что они съедят всего Левиафана?
– Нет, конечно! Мно-о-о-о-ого мяса останется. Разделят его между купцами и продадут на рынках Иерусалима.
* * *
И продолжал Рава:
– Это еще не всё, что говорил рабби Йоханан. Ведь не только мясо останется от Левиафана, но и шкура!
– Верно! Шкура тоже не должна пропасть.
– Вот и рабби Йоханан говорил: «В грядущем приготовит из нее Всевышний разных вещей для праведников, а кому что достанется – это смотря по достоинству. Если достойный человек – сделают ему кожаное ожерелье. Если не просто достойный, а очень достойный – приготовят ему навес (а на это пойдет, конечно, больше драгоценной шкуры). Если же человек не просто очень достойный, а самый достойный, то приготовят ему шатер (тут уж шкуры жалеть не будут).
– А если человек простой, без достоинства?
– И его не забудет Всевышний: подарит ему медальон, сделанный из левиафановой шкуры.
– И что ж, вся кожа пойдет на изделия для достойных и недостойных?
– Нет, конечно! Мно-о-ого остатков останется. И развесит их Пресвятой, благословен Он, на стенах Иерусалима, и сиянием своим осветят они весь мир от края и до края.